Пожалуй, прерву ненадолго свое повествование о нелегкой доле начинающего меломана и остановлюсь на вещах, куда более прозаичных, но умолчать о которых было бы, по меньшей мере, нелогично. Речь пойдет о, так называемых, "орудиях труда" - проигрывателях виниловых дисков, самих дисках, магнитофонах и кассетах. Вещей, без которых никак не мог обойтись ни один любитель музыки.
Виниловые страсти или "во всем нужна сноровка, закалка, тренировка"
В эпоху, когда компакт-дисков не было еще и в помине, с присущими им функциями справлялись их виниловые предки. Как сейчас помню, большой и хрупкий предмет черного цвета в форме диска, на который было даже страшно дышать. Он, словно древняя античная ваза, разбивался вдребезги при падении на пол, но в отличие от предмета антиквариата, уже не подлежал реставрации. Оставалось лишь обливаться горючими слезами и следовать на кухню за веником и совком, чтобы отправить в небытие осколки чьих-то замечательных мелодий. Извлечением звука из этих виниловых сокровищ занимались специальные устройства, называемые электропроигрывателями. Попробую подробно описать процесс воспроизведения пластинки, чтобы тот читатель, кто уже не застал подобных "орудий", проникся трепетными чувствами к современным носителям музыкальной информации, а тот, у кого в памяти еще свежи те воспоминания, с ухмылкой воскликнул: "Эх, были диски в наше время..."
Этап №1. Дрожащими руками, с замиранием сердца, ты доставал пластинку из бумажного конверта. Как правило, он делался из плотной бумаги, но иногда попадались довольно жиденькие экземпляры, по толщине не превосходившие обычный тетрадный лист. Часто диск вкладывался в некое подобие целлофанового пакета, что в принципе, считалось признаком хорошего тона, но создавало определенные неудобства при его извлечении на свет божий.
Этап №2. Более ответственная операция заключалась в водружении пластинки на диск проигрывателя. Для этого ее необходимо было нанизать на слегка выступающий, и иногда заостренный на конце, металлический штырь, вокруг оси которого и происходило вращение. Такое упражнение хорошо развивало глазомер и закаляло нервную систему. Сильное отклонение от курса могло вызвать соприкосновение штыря с виниловой поверхностью, что было чревато царапинами, которые, в свою очередь, могли существенно исказить звук в месте повреждения.
Этап №3. Итак, пластинка установлена. Что делать дальше? А дальше выполнялась профилактическая операция по удалению пыли с ее поверхности. В комплект к более-менее современным моделям электропроигрывателей входила специальная подушечка, с помощью которой и производилась сия манипуляция. Нужно было медленно вести этой штучкой по поверхности пластинки "сверху вниз" против хода вращения диска, как бы заставляя пыль прилипнуть к ней намертво. Честно говоря, пользы от этого процесса было не больше, чем от интенсивной чистки зубов перед поеданием миски грецких орехов. Он больше походил на некий таинственный древний ритуал, смысл которого затерялся где-то в глубине веков, но его исполнение по-прежнему вызывало благоговейный трепет и считалось священной обязанностью.
Этап №4. И вот, когда все подготовительные операции завершались, наступал самый ответственный момент. Надо же было, в конце концов, извлечь звук из этого черного куска винила! Под звуки фанфар, словно крановщик, подцепивший на крюк своего крана огромную бетонную плиту, ты торжественно вел головку звукоснимателя по направлению к краю вращающейся пластинки. Но никто не кричал тебе с земли: "Майна! Вира! Вира, я сказал, ёпп..рст!" Это была еще одна тренировка для глазомера. Ты опускал рычажок "микролифта". Головка звукоснимателя медленно и бесшумно опускалась вниз, до тех пор, пока ее игла не входила в мягкий контакт с пластинкой. До боли знакомый, характерный треск, который возвещал о том, что, как говорится, процесс прошел. В последующие 20 минут можно было расслабиться и, стараясь не обращать внимание на навязчивый треск, наконец, послушать желанную музыку. Но ведь все в курсе, что как у медали и Луны, у пластинки тоже есть две стороны. А это означало, что как только первая доиграет до конца, этапы №2 - №4 придется повторить заново. Одно могу сказать, со временем эти манипуляции получалось выполнять все быстрее и быстрее. Как говорится, "не так страшен черт..."
Магнитофоны: история болезни
По сравнению со всеми премудростями в обращении с электропроигрывателями, искусство управления обычными кассетными магнитофонами не требовало наличия каких бы то ни было дополнительных навыков. Посему, появление в нашем доме переносного монофонического магнитофона "Весна" я встретил с большим энтузиазмом. Тогда я мало что понимал в качестве звука, так что элементы управления устройством в виде клавиш, а не всевозможных рычагов, вкупе с компактными кассетами вместо огромных дисков, вызывали у меня исключительно радостные чувства. Несомненно, радовал еще и тот факт, что на кассету можно было еще и записывать. Сразу же возникло безудержное желание экспериментировать. Я писал музыку с пластинок, телевизора, а с появлением микрофона решил заодно попробовать себя в роли комментатора футбольных и хоккейных матчей. Потом начал изображать из себя ди-джея. В рамках, так сказать, своей собственной домашней студии, я изобрел нечто, очень напоминающее современное караоке. Включал какую-нибудь пластинку, брал в руки микрофон, и влезая с ним на стул (просто колонки висели высоко на стене), пытался петь под играющую фонограмму. Все это, естественно, записывалось на кассеты. И когда никого не было дома, я включал эти записи как можно громче, безудержно наслаждаясь своими, как я считал, блестящими вокальными данными. В качестве звукового сопровождения обычно использовались либо горячо любимые итальянцы, либо инструментал группы "Space". Но поскольку в стихоплетстве я был не силен, а итальянским владел в недостаточной для перепевания хитов Тото Кутуньо мере, то "пение" ограничивалось пронзительными нечленораздельными звуками, вроде "тра-ля-ля-ля-ля-ля", "бом-бум-бум", "ту-ту-ту-тууууу". В конце концов, я осознал, что карьера певца - не мое призвание и петь под музыку прекратил. Хотя периодически, по возможности очень тихо, продолжал подвывать а-капелло под шум падающей воды в дУше.
Если качество звучания советских магнитофонов зависело от их класса и предприятия-изготовителя, то механика даже у самого первоклассного образца не выдерживала никакой критики. Редкому аппарату удавалось сохранить свою девственность до конца гарантийного срока эксплуатации. Право "первой ночи" безраздельно принадлежало работникам гарантийных мастерских. Не обошла стороной столь печальная судьба и нашу "Весну". Проработав немногим более года, будучи при этом неоднократно ремонтируемым, мой первый магнитофон тихо и мирно издох. Правда, долго плакать над ним не пришлось. Незадолго до его кончины, мы приобрели дополнительный блок к музыкальном центру "Радиотехника" в виде одноименного стереомагнитофона. Выглядел он довольно современно: отделанный под дерево, снабженный яркими серебристыми кнопками, красовавшимися на передней панели, с ярким электронным табло, показывавшим расход ленты и даже с функцией памяти. Последняя вообще казалась каким-то чудом технического прогресса. Во время воспроизведения можно было зафиксировать начало понравившейся песни, а потом в любой момент к нему вернуться.
В те далекие времена при покупке магнитофона ты получал своего рода бонус - две кассеты отечественного производства. Одна из них была чистой, а вторая с записью. Записывали туда, в основном, всякую дребедень, вроде альбомов звезд среднеазиатского фольклора или представителей "правильной" советской эстрады. Так и в магазинах часто бывало. Покупаешь какой-нибудь дефицит, а тебе "в нагрузку" дают, скажем, пять рулонов туалетной бумаги, за дополнительную плату, естественно. Куда денешься, приходилось брать. Но какого было мое удивление, когда вместо легко прогнозируемой записи латвийской эстрадной группы, я обнаружил кассету с буквально магическим названием: "Звезды итальянской эстрады"! Это была просто необыкновенная удача! На ней были песни Челентано (аж 4 штуки), Умберто Тоцци, Риккардо Фольи, Клаудии Мори и других артистов. Песни Кутуньо, к сожалению, в сборник не вошли, но этот немного грустный факт никак не мог омрачить моей радости. Я чувствовал себя так, как будто нашел клад или выиграл огромные деньги в лотерею "Спортлото". Что ни говори, а Латвия всегда была для нас немножко "заграницей".
Но эйфория длилась не долго. "Радиотехнику" тоже не обошла стороной падучая болезнь всей советской техники. Боже, что только в ней не ломалось! Через несколько лет, внутри магнитофона практически не осталось "живого места". Такие мелочи, как отказ функции памяти или выход из строя системы автостопа, вообще неисправностями не считались. Было куда хуже, когда время от времени он начинал "жевать" пленку кассет. Это означало, что в периоды обострения обжорства, всегда необходимо было находиться на расстоянии двух гигантских прыжков от работающего аппарата, дабы в критический момент успеть вовремя спасти кассету. Сами понимаете, насколько неосмотрительной и авантюрной оказалась бы попытка поразмышлять о жизни под музыку в месте, где люди обычно завершают естественный процесс по переработке пищи в организме. В последний раз реанимацией многострадального "пожирателя кассет" занялись незадолго до распада СССР. В Днепропетровске открылся сервисный центр рижского завода "Радиотехника". Тамошние мастера произвели капитальный ремонт, полностью заменив лентопротяжный механизм. Эта операция немного продлила жизнь "пациенту", но процесс распада оказался необратимым. Вскоре начали отказывать другие "жизненно важные органы". Нормально отрегулировать скорость уже не представлялось возможным, не работала запись, счетчик расхода ленты навсегда застыл на отметке, показывавшей три нуля.
Как-то не очень хотелось совсем оставаться без музыки. Все это происходило уже в 1992 году, когда виниловые диски уже полностью потеряли свою актуальность, а CD еще не виднелись на горизонте. Дома пока стояла неказистая "Электроника" - монофоническая модель третьего класса. Но, сами понимаете, без качественного стереозвука жилось как-то тоскливо. В общем, мне удается уговорить родителей приобрести аппарат первого класса "Орель-101С-1" от местного производителя - Днепропетровского Машиностроительного Завода (ДМЗ). Как для техники такого уровня, то стоил он просто смешные деньги. Его цена примерно равнялась стоимости шести блоков болгарских сигарет. Да и медлить было нельзя. Цены ведь росли едва ли не каждый день. На самом деле, ДМЗ являлся крупным заводом стратегического значения, то есть работавшим на оборонку. Он приходился "младшим братом" другому знаменитому днепропетровскому гиганту - ЮМЗ (Южный Машиносторительный Завод), который для отвода глаз официально именовался "тракторным заводом". И хотя официально декларировалась исключительно мирная ориентация производства, всякий днепропетровский пионер был прекрасно осведомлен о том, какие "трактора" сходили с конвейера. Завод клепал баллистические ракеты для наращивания военной мощи страны победившего социализма. Естественно, объект был засекречен. И "благодаря" этой секретности наш город длительное время оставался закрытым для иностранцев. Довольно интересный казус случился в 1984 году. Годом раньше, местная футбольная команда "Днепр" завоевывает свой первый чемпионский титул и по правилам должна представлять страну в розыгрыше Кубка Европейских Чемпионов. По понятным причинам, матчи с участием иностранных клубов в Днепропетровске проводиться не могли. Игры переносят в соседний Кривой Рог, где тоже был довольно приличный стадион. Но поскольку матчи такого серьезного турнира транслировались на всю страну по ТВ, то хочешь - не хочешь, а зрителям необходимо было как-то объяснить, почему же игра проходит в другом городе. Поскольку информация о "закрытости" городов не разглашалась даже в пределах страны, то необходимо было придумать какую-то очень уважительную причину. Не удивлюсь, если этот вопрос решался на тайном совместном совещании Министерства Обороны и КГБ. В конце концов, известный телекомментатор Владимир Перетурин (он всегда будет комментировать международные матчи с участием "Днепра") сообщает, что матч проводится в Кривом Роге по причине неудовлетворительного освещения клубного стадиона "Метеор", не соответствующего стандартам УЭФА. К слову, "Метеор", находившийся в собственности знаменитого ЮМЗ, считался одним из лучших в Союзе. Но на этом вопрос был закрыт. Спустя четыре года освещение "починили"... ветром перемен. В жизни страны наступала новая эпоха.
Так вот, если ЮМЗ специализировался по "тракторам",
то ДМЗ - по "холодильникам и магнитофонам".
На самом деле эти заводы действительно
выпускали не только вооружение. С конвейера
сходили трактора, холодильники,
магнитофоны,
соковыжималки, овощерезки и кофеварки. Хотя
больше для отвода глаз. И,
тем не менее, магнитофоны марки "Орель"
считались одними из лучших в СССР по
качеству воспроизведения и записи
музыкальных фонограмм. Все уважающие себя
городские студии звукозаписи использовали в
своей работе только "Орель-101С-1". Вот
только выглядела эта модель малость неказисто. Но сами
представляете, на оборонном
заводе не особо любили предаваться
слабостям дизайнерских изысканий. Однако звук
и в
самом деле впечатлял! Я переходил на совершенно другой уровень восприятия
музыки...
Первая серьезная
неисправность случилась уже через пару
месяцев после покупки...
Импортная сказка
Если одежда, обувь или посуда западного производства иногда еще появлялась в обычных магазинах, то магнитофоны, проигрыватели и прочая техника там в принципе никогда не присутствовали. Все это можно было найти в магазинах под кодовым названием "Березка", где расчет осуществлялся не деньгами, а так называемыми чеками - некой искусственной платежной единицей, имевшей свой определенный курс по отношению к американскому доллару. Доступ на такие объекты торговли принадлежал лишь лицам, работавшим за границей. По возвращению домой они меняли свои кровно заработанные зеленые бумажки на советские "чеки". Собственно говоря, выбор у них отсутствовал. В то время за хранение валюты можно было и срок схлопотать. Таких людей в стране Советов было не так уж много, поэтому от наплыва покупателей "Березки" не страдали. Еще импортную аппаратуру продавали в комиссионных магазинах. Технику туда сдавали моряки, побывавшие в загранрейсах, и прочие граждане, коим тоже посчастливилось отовариться за рубежом. В тонкости, связанные с качеством, никто из них особо не вдавался. Основным критерием выбора той или иной модели было наличие на корпусе как можно большей популяции разноцветных мигающих лампочек и красочных наклеек. О том, насколько реально было приобрести подобный товар, можно судить из следующих цифр. Обычный отечественный мономагнитофон третьего класса стоил от 150 до 200 рублей - размер месячной зарплаты среднестатистического советского инженера. Стереомагнитофоны второго класса, как представители нового поколения, стоили уже минимум вдвое дороже. К слову, обыкновенный легковоспламеняющийся цветной телевизор, сделанный в СССР, продавался за 700 - 800 рублей. Цена же японского двухкассетника "Sharp" приближалась к цифре 1500 рублей. Японских телевизоров я вообще в продаже не видел. Об их тогдашней стоимости могу только лишь догадываться. Как вы прекрасно понимаете, позволить себе такую роскошь могли далеко не многие.
Об импортной технике слагались легенды. За основу принималось утверждение, что ИХ техника НИКОГДА не ломается! Ну, если, конечно, не ронять ее с высоты пятого этажа на асфальт. С этим было трудно поспорить, хотя бы по той причине, что счастливые обладатели столь ценных реликвий числились в единичном числе на каждый микрорайон. Ходили слухи, что даже на самые простые электронные часы распространялась пятнадцатилетняя гарантия.
Из уст в уста передавалась история об одном нашем гражданине, которому где-то удалось достать японский телевизор. Но вскоре, каким-то непостижимым образом этот самый телевизор угораздило поломаться. Естественно, в СССР никто не умел чинить устройства такого уровня. Но гражданин не впал в отчаяние. Поскольку дело было в Москве, он позвонил прямиком в посольство Японии, которое, видимо, по совместительству еще и выполняло функции сервисного центра. Там он сообщил о своем горе. Ему пообещали разобраться, и на том собственно разговор закончился. Но буквально на следующий день на пороге его квартиры появляется улыбающееся лицо японской национальности. "Добрий ден, Иван-сан. Миня завут Хакамура. Я ест представител фирмы Па-на-со-ник", - с радостью сообщил сын страны Восходящего Солнца, отбивая поклоны в сторону опешившего Ивана и его дражайшей супруги. После довольно продолжительной процедуры приветствия и обмена любезностями, он приступает к делу. Колдует над "ящиком" около часа и громко рапортует хозяину об успешном окончании работы. А вот дальше и наступает кульминация. Вместо того, чтобы предъявить незадачливому владельцу счет за произведенный ремонт, господин Хакамура вручает тому денежную компенсацию от фирмы-производителя, как бы за причиненные неудобства. Далее, не переставая одновременно улыбаться и извиняться, он решает окончательно добить полностью потерявших ориентацию во времени и пространстве советских граждан, и вручает Ивановой супруге скромный подарок - японские наручные электронные часы. Как говорится, не было бы счастья...
Нелирическое отступление
Само понятие сервис, для нашего человека было чем-то, выходящим за рамки разумного. Судить о нем, наши сограждане могли лишь по красивым календарикам с симпатичной стюардессой, призывавшей летать самолетами Аэрофлота. В реальной же жизни все обстояло иначе. В магазинах - продавцы и покупатели, будто два непримиримых, враждующих между собой, лагеря, находились по разные стороны баррикад. Дождаться улыбки от продавца можно было лишь тогда, когда он, швыряя тебе с прилавка банку какого-нибудь заморского деликатеса, презрительно ухмылялся, типа "на, жри скотина..." Покупателю было не до обид - сзади стояла еще сотня таких же страждущих, из которых далеко не всем достанется заветная баночка. "Больше одного куска в руки не даем!" - громыхал зычный бас работника ножа и топора - мясника, очень уважаемого в советском обществе человека. С мясом в стране была напряженка. Обсчитать, обвесить, нахамить - это была основа кодекса чести отечественного продавца. В столь занимательном спектакле покупателю постоянно отводилась роль жертвы. Он не обладал никакими правами, в том числе и самым простым - правом выбора. Один микрорайон обслуживал, как правило, один большой продовольственный магазин, именуемый как УНИВЕРСАМ (уродливое сокращение от словосочетания "универсальный магазин"), главным атрибутом которого являлись громадные очереди на кассы. Само собой разумеется, брошенная в порыве злости, реплика обманутого клиента: "Я не буду больше ничего покупать в вашем долбанном магазине!" - звучала бы по меньшей мере смешно и нелепо. А где же еще, дорогой мой?! Нет, конечно, теоретически можно было съездить в "шоп-тур" на другой конец города, но заповедные места с милыми, улыбающимися продавщицами, отсутствующими очередями и дефицитным товаром в свободной продаже - на картах не значились. Хотя на самом деле, подобные строго засекреченные объекты существовали. Там отоваривались спецпайками по спецталонам спецлюди, передвигавшиеся, в основном, на спецтранспорте. В этих местах можно было купить все - от черной икры и сырков в шоколаде до импортной бытовой техники. Такой "спецраспределитель" мастерски описан Михаилом Жванецким в миниатюре "Склад", где простой советский человек по блату получает пропуск на "спецсклад":
- Что? Ну, вот эти... Как их? Крабы есть?
- Сколько? Одна?
- Две.
- Две.
- Три.
- Три.
- Четыре.
- Четыре... Ну?
- Ясно... Я слышал, такие бывают языки... такие оленьи... Я понимаю, что...
- Сколько?
- Кило.
- Они в банках.
- Одна... Нет, две... Или три... Чтоб уже сразу. Ну, если вам все равно - четыре.
- Вы их не будете есть. Они своеобразного посола.
- Тогда одну.
- Одна.
- Две. Себе и на работе.
- Нельзя. Только вам.
- Ну, да, я съем сам. Вы сможете посмотреть.
- Одна.
- Нет. Две. Вдруг подойдет. Я тут же - вторую.
- Две.
- Нет, одна. Денег не хватит. Скажите, а вот, допустим, рыба.
- Сколько?
- Нет. А вот свежая.
- Живая, что ли?
- А что? Вот живая.
- Какая?
- Живая-живая.
- Какая вас интересует?
- Кого, меня? Меня интересует... сазан.
- Сколько?
- А сом?
- Сколько?
- Тогда стерлядь.
- Сколько?
- Форель.
- Ну?
- Есть?
- Сколько?
- Три.
- Три.
- Четыре.
- Четыре.
- Четыре и стерлядь.
- Пять.
- И сом.
- Испортится он у вас.
- Тогда один.
- Пишу сразу два. Но они испортятся.
- Пишите три... пусть портятся...
А кто же были эти таинственные "спецлюди"? В подавляющем большинстве этот класс составляли те, кто сами себя характеризовали примерно так: "мы не пашем, не сеем, не строим - мы гордимся общественным строем" (песня из к/ф "Забытая мелодия для флейты") или "вы знаете, есть такая профессия - любить Родину". Сюда входили всевозможные работники обкомов, горкомов, райкомов коммунистической партии и комсомола, госчиновники всех мастей, ну и в голове этой огромной гниющей рыбы находились "отцы" государства по партийной линии, как общегосударственного и республиканского, так и местного масштаба. Именно этим людям, а не детям, как гласил один из популярных советских лозунгов, и доставалось все самое лучшее. Они то и понятия не имели, что такое отсутствие нормального сервиса, очереди или хамство со стороны продавцов.
Основной же массе "простых строителей коммунизма" приходилось часами выстаивать в очередях за палкой колбасы "Сервилат" и записываться в многомесячную очередь на покупку телевизора. Они редко бывали в свободной продаже. Где телевизоры? Не завезли. Приходите через месяц. Работников торговли в народе не любили, но презрительно называя их торгашами, тем не менее всячески перед ними пресмыкались, в надежде когда-нибудь зайти в магазин через "черный вход" и заполучить по госцене очередной дефицитный товар, которому, скорее всего, так и не суждено будет даже дойти до прилавка. Те, в свою очередь, чувствовали себя едва ли не наместниками бога на земле и боялись лишь "белых ангелов" в обличии сотрудников ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), которые периодически устраивали показательные рейды и облавы. Кого-то даже отдавали под суд. Но толку было немного. Ситуация не менялась к лучшему. Система без особых проблем выдерживала такие мелкие колебания.
Комиссионный рай
Вернемся все же к японским магнитофонам. Для меня, тот же Sharp или Panasonic - это было нечто, находящееся по ту сторону реальности, за пределом несбыточных мечтаний. Я помню комиссионный магазин, прямо в центре города. Когда мне доводилось бывать в тех краях, я просто не мог пройти мимо. Серость, обыденность и рутина повседневной жизни всегда оставалась за его порогом. Внутри же, я будто с головой окунался совсем в другой мир, полный ярких и насыщенных красок. Казалось, что ты открыл невидимую дверь и очутился в волшебной сказочной стране. Словно завороженный, я подолгу стоял возле прилавков с широко открытыми глазами и, словно музейными экспонатами, любовался этими чудесными моделями. Весело подмигивали, переливаясь всеми цветами радуги, маленькие лампочки. Разноцветные наклейки с надписями на английском напоминали чудесные колодцы с водой, которые мерещатся путнику, умирающему от жажды в пустыне. Ведь только руку протянуть и... Но ты стоял всего лишь по другую сторону прилавка и не мог прикоснуться к этим блестящим, будто отполированным кнопкам. Их было много. Везде. Создавалось впечатление, что перед тобой стоит настоящий пульт управления космическим кораблем. Ну, а самое главное - он был ДВУХКАССЕТНЫЙ! Вот она - мечта начинающего меломана. Это означало, что в любой момент ты сможешь переписать понравившуюся музыку с одной кассеты на другую. Ты избавлялся от многих неудобств, связанных с поиском второго магнитофона. Не требовалось накапливать чужие кассеты с понравившимся музыкальным материалом, дабы переписать все, что нужно в один присест, можно было легко составлять сборники. Настоящее чудо техники. Но стоило только моему взгляду упасть на маленький, аккуратно вырезанный из плотной бумаги, ценник с четырехзначной цифрой, как мечта моментально переходила в разряд утопии. Я с грустью направлялся к выходу, чтобы спустя считанные секунды вновь вернуться к прежней серости и рутине. И даже светло-голубое небо еще некоторое время казалось безнадежно серым, а теплое и яркое солнце радовало не больше, чем свет автомобильных фар на вечерней улице, направленный прямо тебе в лицо.
Как я узнал намного позже, импортные магнитофоны тоже бывают разные - плохие, хорошие, класса Hi-Fi... Причем, последние в комиссионках не продавались. Большинство же моделей двухкассетников значительно уступали нашей "Орели" по качеству звучания. Но в столь юном возрасте мы часто отдаем предпочтение форме. Содержание, либо, в лучшем случае, отодвигается на второй план, либо вовсе остается без внимания.
Кассетные скандалы
Представьте себе, что вы приобрели
современный, оснащенный по последнему
слову техники автомобиль. Сразу же после
покупки вы в недоумении обнаруживаете, что
в вашем городе нет ни одной бензозаправки. И
вы с пустыми
канистрами в руках, как голодный волк в поисках добычи,
высунув язык, рыщете на своих двоих по
всевозможным городским закоулкам. Наконец, где-то на
глухой окраине, вы чудом натыкаетесь на
нечто, отдаленно напоминающее заправочную
станцию. Вашей радости нет предела.
Радостно потирая руки, в предвкушении незабываемой поездки с
ветерком, вы с ужасом узнаете о том, что
продающийся там бензин
настолько низкого качества, что никак не
может быть использован для вашего
суперавто. Если считать, что автомобиль -
это магнитофон, а бензин - кассеты, то
получим ситуацию, сложившуюся на кассетном
рынке в середине 80-х. Как и все прочие товары,
реализовывавшиеся в СССР, кассеты тоже
делились на две категории: советские и
импортные. Невозможно вспоминать об
отечественных марках без боли в сердце и накатывающейся
скупой мужской слезы. Назывались они
незатейливо просто: МК 60-1, МК 60-2. МК - не что
иное, как "магнитофонная кассета".
Цифра 60 означала продолжительность
звучания. Поскольку подавляющее
большинство выпускаемых в то
время альбомов, были сорокапятиминутные, то
эксплуатация кассет по тридцать минут на
одну сторону вызывала определенные
неудобства. Как-то получалось и не туда и не
сюда. Их качество - это притча во языцах. Во-первых,
они жутко шипели, причем так, что слушать музыку без включенной системы
шумоподавления представлялось собой
весьма проблематично. Во-вторых, спустя
месяц после активного использования, при
воспроизведении и записи наши кассеты
начинали СКРИПЕТЬ. Причем так, что шумы, по
сравнению с этим душераздирающим скрипом,
напоминающим кошмарный сон любого советского
гражданина - назойливое жужжание отечественной
низкооборотной бормашины в камере пыток
советской эпохи - кабинете
стоматолога, уже казались сущими пустяками.
Некоторые уважаемые технические журналы,
такие как "Радио" или "Наука и жизнь",
публиковали на своих станицах огромные
статьи, в которых популярно объяснялись
причины столь отвратительного явления и
методы борьбы с ним. Чаще всего советовали
взять большую и острую иглу и почистить
фетровую подушечку на кассете. Однако
подобная
операция давала лишь временный эффект.
Вскоре нежные меломанские уши вновь
получали возможность по полной программе
насладиться этим пронзительным "скрипо-писком". В-третьих,
за очень непродолжительный промежуток
времени, кассеты made in USSR умудрялись
загрязнить головки магнитофона до такой
степени, что создавалось впечатление, будто
они вымазаны сажей. Так что, джентльменский
набор меломана: бутылочка спирта (еще
попробуйте ее достать!), которую в случае
необходимости заменял, "гордость"
советской парфюмерной промышленности,
одеколон марки "Тройной", спички и вата (для
протирки головок), всегда должен был
находиться под рукой. В-четвертых, механика...
С точки зрения эстетики, не придраться: дубовая механика советских
кассет замечательно дополняла не менее
дубовую механику советских магнитофонов.
Они просто были созданы друг для друга.
Любили они (кассеты) заклинивать во время
воспроизведения. Если магнитофон был
оснащен системой автостопа, то это еще
полбеды - к счастью для любителя музыки
процесс сразу же останавливался, с
минимальным повреждением пленки. А вот если
пресловутый автостоп отсутствовал, то результат
не вызывал ничего, кроме душевной боли и
агрессивного желания швырнуть эту чертову
кассету на пол и потоптаться по ней ногами. Пленка
мялась, "жевалась", сжималась в
гармошку. Припоминаю такой случай, когда
она, словно большая змея, обвилась вокруг
ведущего
вала лентопротяжного механизма, да так, что
для ее извлечения буквально пришлось
разбирать магнитофон. Как же боролись с
таким злом? Существовали простые народные
методы: постучать кассетой об коленку или
помять руками корпус. Причем, главное было не
перестараться, чтобы не разломать ее на
части. Если не помогало, то корпус вскрывали
(причем в некоторых моделях
приходилось "резать по живому",
поскольку он изначально являлся неразборным) и пытались как-то ослабить натяжение
пленки "ручными
методами". Для самых терпеливых
предлагалось экстремальное развлечение - перемотать ее
заново руками!
Да, чуть не забыл об одной маленькой детали. При записи на такую кассету просто
великолепно "урезались" высокие
частоты. Записывать можно было откуда
угодно: хоть с пластинки, хоть с телевизора,
хоть вообще с микрофона - разница все равно не
ощущалась .
Но все эти ужасы не имели никакого отношения к кассетам импортным. В основном, в продажу попадали японские марки: Sony, TDK, Denon, Maxell. Стоили они по 9 рублей (примерно вдвое дороже отечественных аналогов). В середине 80-х их даже можно было свободно купить в магазине. Хотя счастье длилось не долго: вскоре они исчезают с магазинных полок. Тем же, кто не успел вовремя сориентироваться и запастись впрок, оставалось лишь довольствоваться малым, то есть советскими "МК", при этом усиленно занимаясь аутотренингом. Периодически японские кассеты "выбрасывают" на прилавки. Естественно, вся процедура продажи сопровождается очередями гигантских размеров. Для того, чтобы первая же дюжина счастливчиков не выкупила весь товар, давали не больше одного блока "на рыло". Каждый понимал, что запасаться нужно впрок, ибо неизвестно когда в следующий раз случится очередная распродажа. Возможно, на это потребуются годы. На "черном рынке" такие кассеты стоили уже по 25 рублей за штуку. Сам когда-то "толкнул" две своим одноклассникам. По большому блату - по два червонца за единицу. Несмотря на столь успешную в коммерческом отношении сделку, я потом еще долго сожалел о столь опрометчивом, на мой взгляд, поступке, опасаясь, что когда-нибудь именно этих двух кассет мне не хватит для пополнения своей фонотеки. Смотреть на японскую кассету было не менее приятно, чем на японский магнитофон. Слушать тоже. Высокие частоты под корень не рубились, механика казалась просто идеальной, неотъемлемые атрибуты советских аналогов, вроде скрипа и шумов, напрочь отсутствовали. Правда, иногда попадались и импортные подделки. К примеру, якобы бельгийские Maxwelle. От наших кассет отличались лишь отсутствием футляра, непривычными красно-белыми "спартаковскими" цветами и 90-минутной продолжительностью звучания. Во всем остальном - полный комплект дефектов. Их скрип так потрясающе разливался соловьиными трелями по всей комнате, что наверняка и соседи получали замечательную возможность насладиться такими неповторимыми механическими мелодиями. Сначала я просто не мог поверить своим ушам. Как так?! Ведь это же импорт! Увы, оказалось, что и он далеко не безгрешен.
Интересная ситуация сложилась в конце 80-х - начале 90-х, с появлением неких корейских кассет марки Wagdoms. Они тоже свободно не продавались в магазинах. Но их можно было приобрести, заплатив 10(!) рублей и... сдав 20 кг макулатуры. Что ж, применение подобного метода расчета за столь откровенно "левую" продукцию, можно по праву считать одним из первых советских "лохотронов". Ведь еще совсем недавно сотни тысяч комсомольцев, пионеров и октябрят, сгибаясь под тяжестью непосильного груза, перли в школы нереально огромные тюки с макулатурой. Повинуясь зову сердца, делу Ленина и меркантильной возможностью записать дополнительные зачетные звездочки в личный рейтинг, непосредственно влияющий на оценку по прилежанию, они многократно преумножали закрома Родины и перевыполняли всевозможные планы по сдаче столь стратегически важного для Советского Союза сырья. Здесь, правда, имели место серьезные махинации и массовые фальсификации. Например, приносишь ты 5 кг, мило улыбаешься специально уполномоченной для взвешивания девочке, попутно угощая ее печеньем и конфетами, и... твои несчастные 5 кило постепенно превращаются в пятнадцать. Поскольку все были повязаны, никто никого не выдавал. Такая вот, школьная макулатурная мафия получалась. Кроме школьников, еще совсем недавно их родители могли спокойно обменять 20 кг ненужной бумаги на хорошую книгу. Бестселлеры тоже почему-то не лежали на магазинных полках. Парадокс, не правда ли? Так вот, наши дельцы от бумажного мусора умудрились впихнуть наивному обывателю огромное количество неликвидных кассет Wagdoms, заставив его не только переплатить, но и просто так расстаться с тоннами макулатуры. Народ, конечно, быстро понял что к чему, но было уже поздно. Кладовки опустели, а серванты были завалены кучей хлама якобы корейского производства. Не знаю, если их действительно делали в Корее, то разве что только в Северной. Тогда никто еще ничего не слышал об МММ и прочих финансовых пирамидах. Однако становится очевидно, что первые камушки в фундамент их "подвигов" закладывались уже в те годы.
© Бояркин Евгений, 2005